Луи Бриньон - Испанская невеста [Легенда о Габриель]
Пролетев мимо ошеломлённой Марии, Габриэль остановилась возле отца и грозно предостерегла:
— Даже не думайте меня останавливать! — затем, оставив опешивших родителей, ринулась дальше. Через мгновение она пронеслась мимо Дианы. Та вскрикнула от испуга и отшатнулась в сторону. Но Габриэль она интересовала меньше всего. Она увидела, как Энрико вошёл в птичник, и со всей возможной скоростью устремилась туда.
— Попался, мерзавец! — злорадно закричала Габриэль, врываясь в птичник.
Энрико кормил птиц кусочками апельсина, когда к нему влетела разъярённая девица и стала сверлить гневным взглядом. Он лишь раз и с откровенным неудовольствием посмотрел в её сторону. Смуглая девушка невысокого роста с невыразительными чертами лица. «По всей видимости, она искала человека, который работал здесь до моего появления», — подумал он. А через мгновение выразил свои
мысли вслух.
— Вы ошиблись, сеньорита, — спокойно ответил Энрико, — видимо, ваше негодование вызвал другой… слуга. Я только первый день как устроился на работу.
— На работу он устроился! В смысле договорился с моим отцом у меня за спиной? Да знаешь, ты кто? Следующие несколько минут Энрико заново осмысливал выражение «сквернословить». Он даже не подозревал о существование слов, которые непрерывным потоком выливала на него эта девица. Чего она только не говорила! «Негодяй» оказалось самым ласковым из всех. Даже в самых злачных местах он не слышал подобных выражений. Хотя следовало признать, что имела место определенная виртуозность выражений. Чего только стоили слова: «Вытяну щипцами твой мерзкий язык, расчленю его на очень маленькие кусочки и начну измываться над каждым в отдельности!».
Энрико совершенно спокойно выслушал её, ибо был твёрдо уверен, что она принимает его за другого человека. Ни одной причины полагать иначе не имелось. Поэтому, когда она полностью выговорилась и бросила на него торжествующий взгляд, он не преминул заметить:
— Сеньорита, не хотелось бы вас огорчать, однако вы всё же ошибаетесь. Можете узнать у дворецкого. Я только сегодня устроился на работу. Вам следует найти человека, который вызвал столь сильную неприязнь, и высказать ему своё возмущение.
«И это он говорит после всех моих оскорблений?» На лице Габриэль стало появляться откровенное удивление.
— У тебя нет гордости…ты ничтожен, к тому же законченный болван!
А эти слова уже задели Энрико, ибо точно были предназначены только ему одному. Он собирался резко ответить, но сдержался и лишь нахмурился:
— Сеньорита, вы находитесь в положении, несравненно лучшем, чем моё, и бесстыдно пользуетесь своим преимуществом.
— И это он мне говорит? Хорошо! — неожиданно произнесла Габриэль. Она скрестила руки на груди. — Ты оскорбил меня, я сполна воздала за оскорбление. Счёт уравнялся. Теперь говори, зачем ты сюда притащился. Только честно. Иначе ты получишь в придачу к ненависти ещё и моё презрение.
— Для чего? — теряя хладнокровие переспросил Энрико. Он оглянулся по сторонам. Затем поднял клетку с птицами и, разделяя каждое слово, ответил: — Я здесь для того, чтобы некоторых особо дерзких сеньорит поставить на место, — он вернул клетку на место и не без ехидства спросил: — Я ответил на ваш вопрос?
— Скорей это ты побежишь, поджав хвост!
— Что., о?
— Габриэль! — в птичник вошла Мария. На лице её было написано беспокойство.
— Габриэль? — Энрико с таким изумлением посмотрел на неё, что она даже на миг растерялась. Но тут же оправилась и почему–то с довольным видом осведомилась:
— А ты разве не знал?
— Габриэль! — в ярости вскричал Энрико.
— Я же говорила, что ты сбежишь, поджав хвост.
Она помахала ему на прощание рукой и, подхватив сестру, покинула птичник. Когда они уже шли по галерее, Мария спросила, что именно там произошло. Она видела, что Габриэль совершенно изменилась за это короткое время. Она только и делала, что улыбалась и мурлыкала себе под нос песенку; иными словами говоря, пребывала в превосходном состоянии духа. На вопрос сестры она только и ответила: «Будем наслаждаться нашим положением, если он, конечно, не струсит и не сбежит»
— И что это значит? — поинтересовалась у неё сестра. И тут же услышала ещё более странные слова:
— Я пока ещё не знаю, что это значит, но намерена сполна насладиться неведением этого болвана. По всей видимости, он по собственной инициативе решил бросить мне вызов. «Я здесь для того, чтобы некоторых особо дерзких сеньорит поставить на место» — весело передразнила она слова несостоявшегося жениха и тут же приправила их парочкой любимых фраз, о которых следует попросту умолчать, ибо они в весьма непристойной форме вбирали в себя худшую степень презрения смешанную с торжеством. Ну, а всё же, если б такая попытка имела место и вздумай мы придать ей более утончённый стиль, выглядела бы она таким образом: «Сеньор, я невысокого мнения о вас и ваших поступках, однако…это обстоятельство ничуть не помешало воздать за нанесённое
оскорбление».
Мария изо всех сил пыталась вникнуть в смысл сбивчивых и совершенно загадочных слов сестры, но по понятным причинам эти усилия не приносили ощутимых результатов.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — Мария с опаской смотрела на сестру. Та шла рядом и ко всему прочему усиленно жестикулировала.
— «Бей веслом по голове, если увидишь, что он цепляется за борт», как любят поговаривать матросы в порту. Как по–твоему должен чувствовать себя человек, одержавший самую важную победу в своей жизни? Конечно…я прекрасно себя чувствую! И буду чувствовать себя ещё лучше, если вы перестанете мне задавать эти глупые вопросы о здоровье. Хотя, сегодня я готова простить всё. Какое счастье… Несчастный Э… — она осеклась, понимая, что едва не сболтнула лишнее, но тут же широко заулыбалась. — А вот и наш любимый граф, — Габриэль приветливо помахала отцу и тут же громко добавила: — На самом деле твоя идея мне пришлась по душе, хотя у меня и возникли серьёзные подозрения насчёт твоего участия. Вернее, отсутствия такового. Впрочем, это не имеет значения, поскольку сама идея пришлась мне по душе.
Родители были совершенно сбиты с толку поведением младшей дочери. Они вообще перестали понимать Габриэль. Но всё же не могли не радоваться таким переменам. Апатия, владевшая ею на протяжении многих дней, исчезла так же внезапно, как и появилась.
Глава 8
— Габриэль! Габриэль! Габриэль!
Энрико пребывал в ярости. Мало того, что оскорбила отказом, ещё и осмелилась упрекать его в трусости. А слова, — у него волосы дыбом вставали, когда он вспоминал её брань. И такую невесту выбрал для него отец? Как возможно вообще такое? Благородная сеньорита, и такие отвратительные манеры. Но как она посмела разговаривать с ним в таком тоне? Энрико старался успокоиться. Она не знала, кто он такой, и только это оправдывало её слова. По сути, они говорили о совершенных разных вещах. Если б он только знал, что это она…тогда бы он не позволил ей уйти. Эта встреча произвела на него самое удручающее впечатление. Он думал о том, что должен радоваться её отказу, ибо кому нужна такая…ужасная жена. Лучше уйти и забыть всё, — решил он, и уже направился к двери, как пришли на ум её слова о бегстве. Она сочтёт его трусом, если он сейчас уйдёт. Но что тогда делать? Как поступить? Энрико больше не желал узнавать причину отказа, так как не сомневался в том, что всему виной являлся скверный нрав этой взбалмошной девицы, но и уйти он просто так не мог. Он стал напряжённо размышлять. После короткого взвешивания «за» и «против», он всё же решил покинуть поместье. Такое решение представлялось единственно правильным. А что ещё ему оставалось сделать? Не мог же он вызвать её на дуэль или, чего хуже…подтать руку.
